Лиличка! Вместо письма

                    Дым табачный воздух выел.
                    Комната -
                    глава в крученыховском аде.
                    Вспомни -
                    за этим окном
                    впервые
                    руки твои, исступленный, гладил.
                    Сегодня сидишь вот,
                    сердце в железе.
                    День еще -
                    выгонишь,
                    может быть, изругав.
                    В мутной передней долго не влезет
                    сломанная дрожью рука в рукав.
                    Выбегу,
                    тело в улицу брошу я.
                    Дикий,
                    обезумлюсь,
                    отчаяньем иссечась.
                   Не надо этого,
                    дорогая,
                    хорошая,
                    дай простимся сейчас.
                    Все равно
                    любовь моя -
                    тяжкая гиря ведь -
                    висит на тебе,
                    куда ни бежала б.
                    Дай в последнем крике выреветь
                     горечь обиженных жалоб.
                    Если быка трудом уморят -
                    он уйдет,
                    разляжется в холодных водах.
                    Кроме любви твоей,
                    мне
                    нету моря,
                    а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
                    Захочет покоя уставший слон -
                    царственный ляжет в опожаренном песке.
                     Кроме любви твоей,
                    мне
                    нету солнца,
                    а я и не знаю, где ты и с кем.
                    Если б так поэта измучила,
                    он
                    любимую на деньги б и славу выменял,
                    а мне
                    ни один не радостен звон,
                    кроме звона твоего любимого имени.
                    И в пролет не брошусь,
                    и не выпью яда,
                    и курок не смогу над виском нажать.
                    Надо мною,
                    кроме твоего взгляда,
                    не властно лезвие ни одного ножа.
                    Завтра забудешь,
                    что тебя короновал,
                    что душу цветущую любовью выжег,
                    и суетных дней взметенный карнавал
                    растреплет страницы моих книжек...
                    Слов моих сухие листья ли
                    заставят остановиться,
                    жадно дыша?
                    Дай хоть
                    последней нежностью выстелить
                    твой уходящий шаг.

                    Владимир Маяковский, 26 мая 1916 г. Петроград

Стихотворение найдено в шинели солдата Александра Зацепы, погибшего в Великую Отечественную Войну в 1944 году.

Послушай, Бог…
Ещё ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звёздное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и ты меня поймёшь:
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать,
Вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно: Ты на нас глядишь…
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой. Ещё хочу сказать,
Что, как ты знаешь, битва будет злая,
И, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
Позволишь ли ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

Капитанская исповедь

Капитан сидит за столом,
У него на коленях сын,
И мужик говорит о том,
Как остался в живых один.

Видишь, Ванька, вот это взвод мой,
Тридцать смелых, лихих парней,
Я б без них не сидел с тобой,
Не знаком был бы с мамой твоей...

Вот Сережка - здоровый амбал
И в руках его пулемет,
Умирая он прикрывал
Уходящий от духов взвод.

Смотри, сына, вот тезка твой,
Был простой, шебутной пацан...
Он меня там закрыл собой,
В медсанбате умер от ран.

Видишь справа в косынках двоих,
Земляки - не разлей вода,
Я домой отвозил в цинках их
И потом долго пил тогда.

А ему снайпер в спину попал,
Сын, клянусь, мы пытались успеть,
Он в вертушке дышать перестал...
Душе ближе оттуда лететь.

Видишь лысого прямо за мной,
Вместе с ним прошли пол - Чечни,
Я его после стычки одной,
Отскребал с обгоревшей брони.

Эти, помню, летели в Моздок,
Но ракетой был прерван полет,
И пилот посадить не смог
Завалившийся вертолет.

С остальными в последний раз
Брал я Грозный под новый год,
Там в засаду загнали нас,
Где геройски полег мой взвод...

Говорят, ты плохой офицер,
Мол не смог пацанов сберечь,
Я же первым бежал под прицел,
Я за них хотел в землю лечь.

Вместе с ними беду встречал,
Километры мотал в горах,
Я же сам на земле лежал
С пеной розовой на губах.

За ребят мне себя не простить,
Почему не пришел мой срок?
Меня там не смогли убить -
Значит нужен я здесь, сынок...

Видишь, Ванька, вот это взвод мой,
Тридцать смелых, лихих парней,
Я б без них не сидел с тобой,
Не знаком был бы с мамой твоей...

© Белый Илья

Все в наших руках

Все чаще вижу подтверждение словам,
Которые услышал, некогда, от друга:
"Коль, хочешь что-то - делай это сам,
Не жди от остальных спасательного круга!".

Потерянного времени нам снова не прожить;
Случайных встреч в природе не бывает;
И ситуаций нет, которых не решить;
И, вряд ли, лишний рядом с нами встанет!

Один барьер, лишь, только перед нами -
Боимся прыгнуть выше головы...
Взглянуть на мир открытыми глазами -
Ведь даже этого боимся сделать мы.

Как много упускаем мы из виду.
Как много дней проводим, молча, зря.
С надеждой, что бесстрастная Фемида,
Укажет путь, где ждет наша судьба.

Жалеть мы будем, вскоре, лишь о том:
"Что, в жизни, очень мало мы любили!".
И будем злиться, на себя, потом:
"Что слишком многое мы в жизни не ценили!"...

Неизвестный автор